Г.С. Прохоров (Коломна)

 

Трактат «Speculum Spirituale»:

семантическое пространство между гипертекстом и рисунком.

 

Само понятие «текст», являясь производным от латинского “textus” – 'ткань', отсылает нас к идее базисных компонентов и их последовательности. И под этим обозначением функционирует представление о произведении как о некоем целом, обладающем началом и концом, а также последовательностью знаков, связывающих начало и конец[1]. Тем самым, началом текста является первый знак, например буква, а финалом – пустая строка. Все, что между ними, включая их, – это текст.

Однако представим себе ситуацию, при которой рассматриваемый нами текст окажется таблицей, как, например, масонский трактат “Speculum Spirituale”[2]. В его библиографическом описании говорилось, что это – таблица, без даты (по нашему мнению, начала XIX века), принадлежавшая русскому масону Ф.Н. Глинке, на латыни и иврите[3]. Однако заголовок, а вернее его тематическая часть — «speculum», — ассоциировалась со множеством других произведений с таким же названием. Но все последние являются трактатами по своей структуре. Жанр трактата вызывает ассоциации с наукообразным текстом, а значит последовательным и логичным. (Хотя у произведений зерцал логика очень специфичная).

Таблица данных уже из-за своей сущности не предполагает никакого развития. Вообще ее ячейки являются производными двух родовых понятий. Следовательно, переход от одной ячейки к другой не запрограммирован текстом, а является свободной волей читателя. В этом плане перед нами оказывается текст, выдающий себя за трактат, но такой, который априори нельзя прочитать адекватно. Кстати, эту таблицу нельзя рассматривать как фрагмент чего-то более значительного по форме — текст оказывался завершенным[4]: на обороте листа есть логотип, характерный для множества масонских рукописей того времени.

Таким образом, перед нами предельно деконструированная дисперсная структура. Отсутствует заданный автором вектор чтения, то есть читатель сам творит текст.

И все же данное утверждение не является абсолютным. Есть композиционные элементы, порядок чтения которых предопределен взглядом на бумагу. Прежде всего, нам бросается в глаза заголовок — “Speculum Spirituale Causarum Universalium Secretorum Secretissimum Theosophia Magicum” («Зерцало духовное тайн вселенских основ, таинственнейшее, богомудренное, магическое»). Естественно, заголовок, как и любой другой элемент текста, не существует сам по себе, а находится в ряду других подобных заголовков, известных в литературной традиции. Сама по себе форма с тематическим словом «зерцало», имеющем при себе распространители, игнорированием предложного управления, безразмерном умножении ряда атрибутивов и заявлением, что текст, подобным образом озаглавленный, описывает абсолютную истину очень известна и была распространена в литературе до 18 века. Именно такую структуру имеют «Speculum vel imago mundi», «Speculum imaginum veritatis occulte, exhibens symbola, emblemata, hierogliphica, aenigmata», «Зерцало суемудрия раскольнича» и т.д.

Все зерцала, как и рассматриваемое нами «Speculum Spirituale», тоже имеют дисперсное строение (выделение в тексте только последовательности композиционных мест, которых можно или заполнить знаками или пропустить). Как композиционные части в них выделяются массив данных, предисловие, оглавление. Задача массива данных — служить коллекцией примеров, иллюстрирующих правильность разрешения задачи, вызвавшей написание текста. Приведем здесь пример массива из «Зерцала исторического государей Российских»:

Олег

двоюродный брат Рурних

По Рурику Олег настал с родством сопряженный. Но в тридцать три змеем умре угрызенный. Ему не понравно Новый град Великий в Киев престол перенес.

 

Игорь Рурикович

Игорь Олега сменил вырос с опеки, коего боялись ближние и Греки. Целый век свой сжил в войне и умер войною убит в тридцать третий год древлянскою рукою[5].

 

Обратим внимание на предельную однотипность сказаний. Называется, о ком идет речь, сообщается, что он взошел на престол и затем умер, передав власть. Указание на исторические события, скорее всего, надо считать не описанием царствованием,а указанием на границы власти: Новгород (Рюрик), Новгород и Киев (Олег), Новгород, Киев и Греция (Игорь). В пользу этого свидетельствует и константность формы и мифологизация времени правления (до 33 лет, а это — время смерти Христа, по традиционной датировке).

Ясно, что сам по себе такой массив данных существовать не может. Дело в том, что он существует не как самодостаточный, а как приложение к оглавлению. А там сказано: «Родословие преемство время вступления на престол и им которого Удельного княжества перемены столичных городов, формы правления; Фортуны дела достопамятнейшие, и коликолетнего всякого владения от первого Рурика до благополучного Государствования Елисаветы Петровны Императрицы и Самодержицы всея России»[6]. И именно эту тему основная часть иллюстрирует.

Укажем лишь, что в массиве образуется подобие биографического сюжета[7], при котором функцию главного персонажа берет на себя государство. Биографический сюжет позволяет убрать в нулевой текст оглавление, так как ясно, что он подается в хронологическом порядке. Однако читатель может, в принципе, прочитать любую экземпелу, причем ничего при этом не потеряет.

Если, как мы и предполагаем, произведения с названием «Зерцало» образуют единую жанровую группу зерцал, то данный принцип построения массива и его соединение с другими частями дисперсного текста должны сохраняться и в других аналогичных произведениях.

В трактате «Speculum Spirituale» жанровая однотипность обеспечивается соединением визуального и лексического восприятия текста.

Так, непрочитываемый теоретически сюжет таблицы восстанавливается за счет ее специфического же строения. Любая таблица содержит верх и низ, причем традиционно мы все-таки соотносим содержимое ячеек и по вертикали и по горизонтали, воспринимая их как функции, то есть осмысленные последовательности. В этом случае между ячейками организуется синтаксическая связь, примерно равная сопоставительной (здесь так, а там…) В результате таблица становится схемой, а значит, рисунком. Причем последнее происходит во многом благодаря отсутствию одного из двух необходимых родовых понятий (обозначения материального страта, по которому описывается срез мира). Присутствует только родовой компонент, который образует заголовочный комплекс, включенный в таблицу на правах одной из ячеек — самой верхней. В результате мы воспринимаем таблицу столбцеобразно — сопоставляются ряды столбцов.

Получается, что Вселенная состоит из миров (Keter ehje, Hohma, Bina, Gdil El Elio, Gvura Elohim, Tiferet Eloah…)[8] Каждый столбец символизирует более низкий мир. Тем самым рисунок задает сюжет нисхождения от высшего мира к низшему.

Но еще и каждая следующая строка мыслится воспринимающим как материал, на основе которого возникает более высокая стадия. Образуется ряд Серафим — Метатрон — источник подвижности — <…> — вода — жизнь — дух — Меркурий[9]. Метатрон — это одновременно и самый приближенный к Богу ангел, то есть входящий в высший класс ангелов — Серафимы, и ангел, находящийся в постоянном движении вокруг Всевышнего, то есть он может быть источником движения.

Наконец, не забудем, что верхняя строка и нижняя провозглашают Бога творцом всего. Тем самым весь мир оказывается не только суммой неких элементов, но и целостной системой с авантюрным сюжетом. Правда, если в последнем авантюрное время прорывало время историческое, разрушая его[10], то здесь происходит прямо обратное: историческое время прорывает время Бога, образуя видимый и невидимый мир.

Тем самым, выделяются два противоположных типа восприятия данного текста — как таблицу и как рисунок. При прочтении как таблицы появляется задача текста (показать тайные основы мира в их отдельности), выделяется массив данных, служащих примером, иллюстрирующих задачу. Зерцало становится гипертекстом (читатель сам выбирает последовательность и степень прочтения массива). Кстати, сам массив идеально для этого подходит, так как просто называет концепты, но не описывает их (см. выше). То есть читатель смотрит только на название концепта, находит интересующее его звено и отыскивает его суть в соответствующей справочной литературе, например, в «Масонском катехизисе».

Однако формальные скрепы текста — заглавие и фраза-эпилог задают прочтение текста сверху вниз, то есть как схему. За счет этого происходит ментальная конвертация таблицы в рисунок, за счет чего вырабатываются идеи сознательности построения мира именно в таком порядке, рождается сюжет, еще более скрепляющий текст. Кроме того, в текст врывается идея времени, отсутствовавшая при гипертекстовом восприятии этого произведения.

В заключение отметим, что похоже перед нами единственный литературный текст, который совместил абсолютную деконструированность своей структуры (стремление любого метатекста — формальное единство, определяемое реципиентом) с образованием предельно жесткого единства, выразившегося в одинаковом сюжете, прослеживающегося как по вертикали, так и по горизонтали (идея иллюстрации нисхождения). Причем единство, образовавшееся между двумя регистрами восприятия, похоже неразложимо. Ведь, нисхождением является и переход от времени Бога к времени историческому, что тоже отражает восприятия произведения через рисунок. Однако и последнее гасится гипертекстовым характером, ибо последней композиционной ячейкой оказывается заявление о том, что все вернется к исходному состоянию.